в которой вот-вот наступит Новый год
Утром 31 декабря мело так, что из окна казалось – дом плывет сквозь снежное море, поднимаясь и опускаясь на волнах. Коле даже почудилось, что их корпус слегка покачивается, и голова закружилась.
Кругом была суета, у малышей стоял шум и смех, как будто там толпа народу, хотя их всего-то семь человек вместе с девочками. Девочки, кстати, вопили не хуже мальчиков.
К Коле подошла Катя, непривычно тихая и молчаливая, и спросила строго, без улыбки:
– Коля, а ты умеешь танцевать?
– Ну… вроде умею, – растерялся Коля, – а что?
– Так сегодня же танцы вечером, допоздна. А я вот не умею…
– Да ну! Чего там уметь-то?
– А покажи? – попросила Катя.
– Музыка нужна, – смутился Коля, – я без музыки не могу. И место нужно. И вообще… Ты лучше попроси Диану, а?
– Хорошо, – вдруг быстро согласилась Катя.
Развернулась и ушла, только дверь хлопнула.
читать дальшеПосле тихого часа был утренник. От тихого часа, впрочем, осталось одно название – никто и не думал ложиться: примеряли костюмы, проверяли реквизит, девочки сооружали друг другу прически. У Коли дел не было, но он заразился общим настроением и вызвался расставить в спортзале стулья для зрителей.
Метель немного утихла, небо посветлело. Коля с удовольствием прошелся по дорожке, оставляя на снегу четкие следы.
В зале горели разноцветные огоньки, густо пахла огромная темная елка. Коля работал не торопясь и закончил как раз к тому моменту, когда народ толпой повалил на праздник.
Мальчики с самого начала отказались одеваться зайчиками, а девочки – белочками. «Что мы, маленькие?» – возмущался Алик, хотя его никто не заставлял надевать заячий костюм. А избушка на курьих ножках была. После обеда Коля сунулся было в игровую комнату в поисках Паши, но нашел там Диану, которая выводила кисточкой чешуйки на ногах Аллы Ивановны. Алла Ивановна хихикала и дрыгала ногами, совсем как девчонка, а рядом стояла картонная коробка, расписанная под бревенчатую избушку. Коле пообещал не рассказывать раньше времени о том, что видел, и триумфальное появление избушки стало сюрпризом для всех, кроме него.
Бабой-Ягой была Диана, Морозко разговаривал голосом Сергея Петровича. Спектакль прошел хорошо, если не считать одной заминки: Алик, который играл главного героя, вдруг растерялся и забыл слова. Пока он мямлил и путался, избушка на курьих ножках нервно топталась в углу, потом встала и принялась по очереди почесывать одну ногу о другую. В наступившей тишине стало слышно, как Баба-Яга грозно прошептала избушке: «Стойте смирно!», а избушка пожаловалась: «Ноги чешутся! Краска щиплет...» Зрители захихикали. Морозко, не понимая причины всеобщего веселья, заволновался, стал говорить громче и называть героиню Настеньку Анастасией.
Мыша был разбойником. Слов ему почти не досталось, и он просто стоял в сторонке с мечтательным выражением лица. Толстый Карлсон был атаманом разбойников. У него оказался неожиданно звучный проникновенный голос, и зал очень сочувствовал атаману и встречал его появление аплодисментами.
Потом, стесняясь, водили хоровод под песню «В лесу родилась елочка». Потом избушка на курьих ножках, не вытерпев, ушла отмывать краску, и тогда Сергей Петрович сел за пианино и стал играть разные веселые песни. Потом все получили подарки и немедленно распотрошили кулечки: остро запахло мандаринами, зашуршали фантики. Потом Дед Мороз, он же Морозко, потерял бороду, и все очень веселились. Потом пошли играть в снежки, а Коля стал искать Мышу, который с утра норовил выскочить на мороз без шапки.
Мыши нигде не было. Коля вернулся в зал и увидел, как Диана и Катя топчутся возле елки:
– И-и-и… раз-два-три! Раз-два-три! – отсчитывала Диана. – Раз-два… шаг направо, поворот… Ай, опять наступаешь мне на ноги!
– Ничего у меня не получится, – сказала Катя, останавливаясь. – Ерунда какая-то…
Коля попятился и осторожно прикрыл дверь.
На улице он споткнулся об Алика, который сидел у крыльца в засаде перед горкой снежных снарядов.
– Алик, ты не видел Мышу?
– Тихо ты! – страдальчески зашипел Алик. – Васька услышит, вон он идет… Встань правее… прикрой меня… сделай вид, что меня нету!
Мимо них прошли Вася с Олей, на ходу поедая один на двоих шоколадный батончик.
Алик за спиной Коли кашлянул, но Вася не обратил на это решительно никакого внимания. Алик хихикнул. Потом засопел. Потом заорал и бросил вдогонку Васе самый увесистый из снежков.
Вася с Олей, ничего не заметив, свернули за угол.
– Вот как играть? Ведь мы договорились! А он… Совершенно же невозможно! – расстроился Алик, уронил снежок и раздавил его ботинком.
– Пойдем поищем Мышу? – предложил Коля. – И я с вами поиграю.
– Да ладно? – обрадовался Алик. – А чего его искать, он на кухню пошел с Валей, помочь Алевтине Петровне убрать там все.
– Ну пойдем и мы поможем! А то мы тут развлекаемся, а они работают.
Еще за дверью в кухню Коля услышал, что внутри поет радио – похоже, помощнички тут тоже не скучают.
Оказалось, что пело не радио, а сама Алевтина Петровна.
– Но-о-очь пришла так ско-о-оро,
Стало вдруг темно.
Ли-и-ишь немым уко-о-ором
Луч луны глядит в окно.
Вновь воспоминанья
Жгут сердце огнем,
И поет рояль
Опять о не-е-е-е-е-ем!
Валя с Мышей сидели рядом с ней за столом, завороженно слушали и не сразу заметили, что к ним присоединились Коля и Алик.
– Очень эту песню любила, – сказала Алевтина Петровна. – Уж так любила! А в школу надо было ходить через лес. Зимой, когда мороз, мне мама с утра картошки сварит и положит в варежки горячую. В каждую варежку по картошке, я туда руки суну – и бегу в школу. Картошка греет, рукам тепло. Ну вот, я иду, а темно так, страшно мне, и я сама себе пою:
Чуть белеют левко-о-ои
В голубом хрустале.
Мир в безмолвном покое,
Ночь прошла по земле…
Однажды иду, пою, потом замолчала – кругом тихо так… и вроде снег за спиной хрустнул, оглянулась – это Ванька Кудинчиков, через два дома от нас жил, а учился в другом классе. От самого дома за мной шел, слушал. Стоим мы, друг на друга смотрим, и он как заорет: «Алька, бежим! Волки!» Побежали, я варежку потеряла с картошкой…
– И убежали? От волков? – спросил Мыша восторженно.
– Так ведь волков-то не было никаких, Мишенька. Это он так просто крикнул. Я его побила потом маленько, я здоровая уже девка была, хоть и младше его на год. Думала, мама ругать будет из-за варежки, а она ничего. Сказала только: «Кулема ты, Алька!» – да посмеялась.
– А тут правда волки водятся? – не терял надежды Мыша.
– Ну, сейчас-то нет. Ты не бойся.
– Я не боюсь! Мне здесь вообще не страшно почему-то, – Мыша задумчиво поболтал ногами. – Это Коля всего боится… к оврагу не ходи, к пруду не ходи, в лес не ходи…
– Правильно, – сказал Коля. – Ты лучше меня бойся, если удерешь без спросу.
– Бабушка, а расскажи еще страшное, – попросила Валя. – Расскажи, как вы гадали.
Алевтина Петровна засмеялась:
– Ну, слушайте. Был у моей подружки младший брат, тоже Минька… Миша то есть. Собралась она с сестрицами да подружками погадать по старинному проверенному способу. Надо ночью пойти в хлев и встать голым задом к яслям. И если зад погладит рука голая да холодная, жених будет бедный, а если погладит теплая и мохнатая лапа – богатый. Набились девицы в хлев, хи-ха да ха-ха, весело им… И тут одну как схватит лапа – ух, мохнатая, волосатая, аж колючая! Девки – в визг и дали деру до дома, а дома им, вот обида какая, никто не верит! И не поверили бы, кабы потом Минька не признался, что это он. Подкараулил их там в хлеву да приласкал одну щеткой для чистки лошадей.
Потом Валя с бабушкой засобирались домой, к праздничному столу. Коля с Мышей проводили их до ворот.
– Жалко, что Валя не осталась до вечера, – посетовал Мыша, – у них гости, конечно, но у нас тоже весело. Танцы тоже будут и все такое!
– На танцы ее бы не пустили все равно: это же только для старших, а вам спать ложиться.
Мыша осекся и спросил с запинкой.
– К-ак это?
– Ну, у вас уже был утренник и спектакль, а вечером отбой как обычно. Это только старшим сегодня разрешили не ложиться. Ты ведь сам все слышал, когда говорили!
Мыша не ответил.
– Все равно вас бы туда не пустили, – беспомощно сказал Коля. – Да и не будет там ничего интересного… уж точно ничего смешнее, чем избушка, у которой ноги чешутся!
Мыша не улыбнулся.
– Ну, танцы будут, музыка… а то ты дома танцев не видал! Мышище!
Мыша дернул плечом.
– А хочешь, я приду к тебе перед танцами почитать?
– Не хочу. Иди танцуй со своей Катечкой. Мне вообще все равно!
– С какой это Катечкой? – обомлел Коля. – Ты чего несешь?
– Ничего я не несу! Я слышал, как она тебя приглашала… Иди куда хочешь и делай что хочешь, мне-то что!
– Ну и пойду! А ты, оказывается, эгоист!
– Ты сам эгоист!
После ужина Коля сходил к Алле Ивановне.
– А можно, младшие тоже с нами побудут? Новый год все-таки! Ну только один раз, а? Ведь праздник… мы будем веселиться, а они в постели лежать, обидно же!
– Праздник у них уже был днем, – сказала Алла Ивановна. – Мы и так нарушили распорядок. И пошли на уступки: пусть посмотрят телевизор, лягут попозже… Я с ними побуду, и Диана тоже обещала. Может, поиграем во что-нибудь. А завтра продолжим веселиться.
– Мышкин, я спросил у Аллы Ивановны, она говорит, что никак нельзя.
– Да пожалуйста. Я же сказал, мне все равно. Мне, может, тут еще веселее будет… может быть…
– Я немного только там побуду и приду к тебе, ладно? Ну не дуйся!
Мыша шмыгнул носом.
– Правда придешь? Ты обещаешь?
– Да конечно! Станцую два танца, а потом сразу приду. Если только ты не заснешь.
– Не засну!
Когда Коля прибежал в зал, подготовка к веселью была в полном разгаре. Вожатая Наташа в костюме Снегурочки руководила ребятами, которые убирали стулья, расчищая место для танцев. Паша возился с магнитофоном, Катя расставляла на столе бутылки с газировкой.
– Пошли потанцуем? – предложил Коля.
– Я не умею, – Катя пожала плечами и со стуком поставила на стол последнюю бутылку.
– Да ладно тебе! Я тоже не умею… Чего там уметь? Тем более, темно и все равно никто не смотрит. Пойдем?
– Ну… давай!
На импровизированной танцплощадке было тесно, все толкались локтями, наступали друг другу на ноги и смеялись.
Прибежала запыхавшаяся румяная Диана, скинула шубу, под шубой оказалось темно-зеленое платье, а на шее – красные бусы. Коля подумал, что так ей даже лучше, чем было бы в костюме Снегурочки. Диану затормошили, потащили к танцующим, но она только смеялась, отмахиваясь:
– Да погодите, дайте хоть валенки снять!
Она сбросила валенки и растерянно посмотрела на свои ноги в толстых шерстяных носках.
– Ой… туфли-то! Забыла…
– Давай я принесу, – сказал Паша.
– Да ну их совсем! Я прямо так буду… как балерина! – она встала на цыпочки. – Пошли, Паш! Объявляю белый танец и приглашаю тебя!
Потом пришел Сергей Петрович с гитарой, и все стали слушать, как он поет. Коля знал слова – дома у них пели то же самое, но стеснялся подпевать. А вот сидевшая рядом Катя не стеснялась, голос у нее был чистый и звонкий, и немного печальный, совсем не такой, как обычно, когда она просто разговаривала.
Незадолго до полуночи стали распечатывать лимонад. Коля вдруг вспомнил, что обещал Мыше встретить с ним Новый год. Он захватил со стола бутылку лимонада, накинул пальто, сунул в карман шапку и побежал в свой корпус.
В спальне младшего отряда горел свет, на кроватях – никого, только белые треугольнички подушек… на всех кроватях, кроме Мышиной. У него подушка и одеяло смяты и лежат кучей, но ни Мыши, ни Боскана на месте нет.
Коля уловил отдаленные звуки музыки и вспомнил, что Алла Ивановна обещала включить детям телевизор. Точно, так оно и есть: в комнате отдыха светится телевизор, на экране поют и танцуют, а малыши сидят вокруг – все, кроме Мыши. Коля вернулся в спальню, посмотрел внимательно: Мышиной одежды и обуви там не было. Зато он заметил то, на что не обратил внимания в первый раз: окно приоткрыто, сквозняк шевельнул занавеску.
Коля поставил на тумбочку бутылку с лимонадом, закрыл окно. Значит, Мыша, не дождавшись его, ушел… куда? На танцы! Коля просто не заметил его там в темноте и суматохе! Сидит, небось, на лучшем месте со своим Босканом, пьет лимонад… надо бежать, а то так недолго прозевать, как наступит новый год.
Коля вышел на улицу, в лицо ударил порыв ветра, и он остановился, застегивая пальто и поправляя шапку. И увидел, что от крыльца рядом с протоптанной тропинкой по чистому снегу тянутся цепочкой маленькие Мышины следы – на подошве крестообразные насечки, это папа делал, чтобы ботинки не скользили… И в шаге от них следы от санок. За границей света от фонаря на снегу лежало что-то темное. Коля наклонился – Боскан! Валяется лицом вниз, неуклюже растопырив руки. Видимо, Мыша обронил… когда, не дождавшись брата, взял санки и зачем-то ушел с ними в ночь.
– Мыша! – позвал Коля на всякий случай.
Кругом было все так же тихо. Коля сунул Боскана за пазуху и заспешил по следам, уходящим в темноту.
@темы: Невероятные приключения
-
-
17.12.2014 в 09:36-
-
17.12.2014 в 09:38-
-
17.12.2014 в 09:42Полторакота,
-
-
17.12.2014 в 10:42-
-
17.12.2014 в 10:43А я вчера нашла пупса в сугробе
-
-
17.12.2014 в 10:48-
-
17.12.2014 в 10:50-
-
17.12.2014 в 10:55-
-
17.12.2014 в 10:56-
-
17.12.2014 в 13:13Полторакота, вот это совпадение!))
-
-
17.12.2014 в 13:22-
-
17.12.2014 в 14:02-
-
17.12.2014 в 23:51-
-
18.12.2014 в 08:54Опасно в новогоднюю ночь детвору без присмотра оставлять. Мало ли что
-
-
27.12.2014 в 04:08Знаешь, что мне ваша повесть напоминает? Денискины рассказы, вот!